Литература 9 класс: Новобранец 1812 года

Родная русская литература 9 класс. «ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ». И. И. Лажечников. Новобранец 1812 года. Ознакомительная версия для покупки учебника «Александрова, Аристова, Беляева: Родная русская литература. 9 класс». Цитаты из учебника использованы в учебных целях.

О Г Л А В Л Е Н И Е Вернуться к списку тем учебника

 

Литература 9 класс:
И. И. Лажечников. Новобранец 1812 года

Литературные имена России

Иван Иванович Лажечников (1792—1869) — известный русский писатель, один из основоположников русского исторического романа, мемуарист, драматург. Первый опыт исторической прозы И. И. Лажечникова роман «Последний Новик» (1831—1833), посвящённый победам России в Северной войне, имел огромный успех. За ним последовали романы: «Ледяной дом» (1835), рассказывающий об эпохе императрицы Анны Иоанновны, и «Басурман» (1838), сюжет которого связан с временем правления Иоанна III. Эти и другие произведения писателя принесли ему заслуженную славу мастера исторической прозы. В конце жизни он обратился к жанру мемуаров, создал автобиографическую трилогию: очерк «Новобранец 1812 года» (1858), повесть «Беленькие, чёрненькие, серенькие» (1856) и роман «Немного лет назад» (1862). ◄

Прочитайте фрагмент автобиографического очерка И. И. Лажечникова «Новобранец 1812 года» и стихотворение М. И. Цветаевой «Генералам двенадцатого года» и подумайте, в чём сходство мотивации авторов для обращения к событиям исторического прошлого России.

«Новобранец 1812 года» (Фрагмент)

С рассветом были мы уже на дороге к Рязани. Близ почтовой станции (не помню названия деревни) расположили мы свой табор для полдневания. Раскинутые по лугу бесчисленные палатки, табун коней, оглашающих воздух ржанием своим, зажжённые костры, многолюдство, пестрота возрастов и одежд, немолчное движение — всё это представляло зрелище прекрасное, но могло ли это зрелище восхитить нас? Я пошёл с несколькими помещиками и купцами прогуляться по деревне. Когда мы подходили к станционному дому, возле него остановилась колясочка: она была откинута. В ней сидел — Барклай-де-Толли. Его сопровождал только один адъютант. При этом имени почти всё, что было в деревне, составило тесный и многочисленный круг и обступило экипаж. Смутный ропот пробежал по толпе… Немудрено… Отступление к Москве расположило ещё более умы против него; кроме государя и некоторых избранников, никто не понимал тогда великого полководца, который с начала войны до бородинской отчаянной схватки сберёг на плечах своих судьбу России, охваченную со всех сторон ещё неслыханною от века силою военного гения и столь же громадною вещественною силою. Но ропот тотчас замолк: его мигом сдержал величавый, спокойный, холодный взор полководца. Ни малейшая тень смущения или опасения не пробежала по лицу его. В этом взоре не было ни угрозы, ни гнева, ни укоризны, но в нём было то волшебное, не разгадываемое простыми смертными могущество, которым наделяет провидение своего избранника и которому невольно покоряются толпы, будучи сами не в состоянии дать отчёта, чему они покоряются. Мне случалось видеть, как этот холодный, спокойный, самоуверенный взгляд водил войска к победе, как он одушевлял их при отступлении (из-под Бауцена и окрестностей Парижа, когда мы в первый раз подходили к нему). Русский солдат, всегда недовольный ретирадами, не роптал тогда, потому что, смотря на своего предводителя, уверен был, что не побеждён, а отступает ради будущей победы.
День был ясный, коляска стояла под тенью липы, урвавшей на улицу несколько густых сучьев из-за плетня деревенского сада. Барклай-де-Толли скинул фуражку, и засиял голый, как ладонь, череп, обессмертенный кистью Дова и пером Пушкина. При этом движении разнородная толпа обнажила свои головы. Вскоре лошади были готовы, и экипаж исчез в клубах пыли. Но долго ещё стояла толпа на прежнем месте, смущённая и огромлённая видением великого человека.

Работаем со словом:
Полдневание
(устар.) — отдых после обеда или полдника.
Ретирада (устар.) — отступление.
Дов — имеется в виду Дж. Доу.

Не знаю, куда ехал тогда Барклай-де-Толли, но знаю, что 25-го сентября он был в Калуге. Оттуда писал он, именно этого числа, к графу Остерману-Толстому (у которого впоследствии был я адъютантом) письмо, чрезвычайно замечательное по тогдашнему положению бывшего начальника армии. В нём изъяснял он грусть свою, что расстался с русским войском, и приятную уверенность, что в нём остаются полководцы, которые поддержат честь русского имени. <…>
В Рязани пробыли мы недолго. Здесь вскоре узнали, что французам не поздоровилось в Москве и что они, как журавли к осени, начали потягивать на тёплые места, и потому мы возвратились в Коломну.
Здесь я стал вновь проситься у родителей моих позволить мне идти в военную службу и получил опять тот же отказ. Тогда я дал себе клятву исполнить моё намерение во что бы ни стало, бежать из дому родительского и, как я не имел служебного свидетельства, идти хоть в солдаты. Намерению моему нашёл я скоро живое поощрение. В городе явился отставной (помнится, штаб-офицер) кавалерист Беклемишев, поседелый в боях, который, записав сына в гусары, собирался отправить его в армию. С этим молодым человеком ехал туда же гусарский юнкер Ардал., сын богатого армянина. Я открыл им своё намерение; старик благословил меня на святое дело, как он говорил, и обещался доставить в главную квартиру рекомендательное письмо, а молодые люди дали мне слово взять меня с собою. За душой не было у меня ни копейки: коломенский торговец-аферист купил у меня шубу, стоящую рублей 300, за 50 рублей, подозревая, что я продаю её тайно… С этим богатством и дедовскою меховою курткой, покрытой зелёным рытым бархатом, шёл я на службу боевую. Назначен был день отъезда. Все приготовления хранились в глубочайшей тайне. Роковой день наступал — сердце было у меня не на месте. В одиннадцатом часу вечера простился я с матерью, расточая ей самые нежные ласки; с трудом удерживал я слёзы, готовые упасть на её руку; я сказал ей, что хочу ранее лечь спать, потому что у меня очень разболелась голова. И она, будто по предчувствию, необыкновенно ласкала меня и два раза принималась меня благословлять. В своей спальне я усердно молился, прося Господа простить мой самовольный поступок и облегчить горесть и страх моих родных, когда они узнают, что я их ослушался и бежал от них. Меньшему брату, который спал со мною в одной комнате, сказал я, что пойду прогуляться по саду и чтобы он не беспокоился, если я долго не приду. Помолившись ещё раз, я вышел в сени. Условный колокольчик зазвенел за воротами; я видел, как ямщик на лихой тройке промчался мимо их, давая мне знать, что всё готово к отъезду. Ещё несколько шагов в кремль, где жил Беклемишев, — и я на свободе. Но в сенях встретил меня дядька мой Ларивон. «Худое, барин, затеяли вы, — сказал он мне с неудовольствием, — я знаю все ваши проделки. Оставайтесь-ка дома, да ложитесь спать, не то я сейчас доложу папеньке и вам будет нехорошо». Точно громовым ударом ошибли меня эти слова. Я обидно стал упрекать дядьку, что он выдумывает на меня небылицу, заверяя его, что я только хочу пройтись по городу. Но Ларивон был неумолим. «Воля ваша, — продолжал он, — задние сени в сад у меня заперты на замок; я стану на карауле в нижних сенях, что на двор, и не пропущу вас, а если вздумаете бежать силою, так я тотчас подниму тревогу по всему дому. У ворот поставил я караульного, и он то же сделает, в случае удачи вашей вырваться от меня». Тут я переменил упрёк на моления; я слёзно просил его выпустить меня и нежно целовал его. Но дядька был неумолим. Делать было нечего; надо было оставаться в заключении. Отчаяние мое было ужасно; можно сравнить это положение только с состоянием узника, который подпилил свои цепи и решётку у тюрьмы, готов был бежать, и вдруг пойман… Дядька мой преспокойно сошёл вниз. Проклиная его и судьбу свою, я зарыдал, как ребёнок. Вся эта сцена происходила в верхнем этаже очень высокого дома. Из дверей сеней виден был, сквозь пролом древнего кремля, огонь в квартире старого гусара, который собирался посвятить меня в рыцари. Я вышел на балкон, чтобы взглянуть последний раз на этот заветный огонёк и проститься навсегда с прекрасными мечтами, которые так долго тешили меня. Вдруг, с правой стороны балкона, на столетней ели, растущей подле него, зашевелилась птица. Какая-то неведомая сила толкнула меня в эту сторону. Вижу, довольно крепкий сук от ели будто предлагает мне руку спасения. Не рассуждая об опасности, перелезаю через перила балкона, бросаюсь вниз, цепляюсь проворно за сучок, висну на нём и упираюсь ногами в другой, более твёрдый сучок. Тут, как векша, сползаю проворно с дерева, обдираю себе до крови руки и колена, становлюсь на земле и пробегаю минуты в три довольно обширный сад, бывший за домом, на углу двух переулков. От переулка, ближайшего к моей цели, был забор сажени в полторы вышины: никакая преграда меня не останавливает.
Перелезаю через него, как искусный вольтижёр. Если бы заставили меня это сделать в другое время, у меня не достало бы на это ни довольно искусства, ни довольно силы. Но таково могущество воли, что оно удесятеряет все способности душевные и телесные.

Работаем со словом:
Векша
(обл.) — белка.
Сажень (устар.) — старинная русская мера длины, 1 сажень = 213,36 см, которая применялась до введения метрической системы.

Перебежать переулок и площадь, разделявшую дом наш от кремля, и влететь в дом, где ожидали меня, было тоже делом нескольких минут. Я прибежал задыхаясь, готовый упасть на пол; на голове у меня ничего не было, волосы от поту липли к разгоревшимся щекам. Мои друзья уже давно ждали меня, сильно опасаясь, не случилось ли со мной какой невзгоды. Старый гусар благословил меня образом, перед которым только что отслужили напутственный молебен; на меня нахлобучили первый попавшийся на глаза картуз, мы сели в повозки и промчались, как вихрь, через город, берегом Коломенки и через Запрудье. Кормили лошадей за 40 вёрст, потом в Островцах. Несколько раз дорогою, казалось мне, нас догоняют; в ушах отзывался топот лошадиный, нас преследующий; в темноте за мной гнались какие-то видения. Сердце трепетало в груди, как голубь. В Москву въехали мы поздно вечером. Неприятель уже оставил город: у заставы на карауле были изюмские гусары; они грелись около зажжённых костров. Русские солдаты, русский стан были для нас отрадными явлениями. Мы благоговейно перекрестились, въезжая в заставу, и готовы были броситься целовать караульных, точно в заутреню светлого Христова Воскресения. И было чему радоваться, было с чем братьям поздравлять друг друга: Россия была спасена!
Москва представляла совершенное разрушение; почти все дома были обгорелые, без крыш; некоторые ещё дымились; одни трубы безобразно высились над ними; оторванные железные листы жалобно стонали; кое-где в подвалах мелькали огоньки. Мы проехали весь город до Калужской заставы, не встретив ни одного живого существа. Только видели два-три трупа французских солдат, валявшихся на берегу Яузы. «Великолепная гробница! — сказал я, обратившись к московским развалинам. — В тебе похоронены величие и сила небывалого от века военного гения! Но из тебя восстанет новая могущественная жизнь, тебя оградит новая нравственная твердыня, чрез которую ни один враг не посмеет отныне перейти; да уверится он, что для русского нет невозможной жертвы, когда ему нужно спасать честь и независимость родины».
Мы остановились в селении Троицком (имении моего товарища Ар-дал.), помнится, верстах в трёх от Москвы. В доме нашли мы величайший беспорядок; казалось, неприятель только что его оставил.
Зеркала были разбиты, фортепиано разломано, уцелевшее платье, в том числе и мальтийский мундир покойного помещика, которое не годилось в дело, валялось на полу. В Троицком прожили несколько дней; здесь, казалось, укрывался я в совершенной безопасности от поисков. Мы ездили раз в Москву, посмотреть, что там делается. Народ с каждым днём прибывал в неё; строились против гостиного двора и на разных рынках балаганы и дощатые лавочки; торговля зашевелилась. Дымились на улицах кучи навоза, зажжённые для ограждения от заразы мёртвых тел.
Нам с товарищами надо было еще объехать деревни Ардал., которые находились в Московской губернии, в ближайших уездах, помнится, Звенигородском и Дмитровском, и собрать оброки, потому что молодой помещик, отправлявшийся в армию, был совершенно без денег. Казалось, время для такого сбора, по случаю военной невзгоды, тяжело налёгшей на эти края, было самое неблагоприятное. Напротив того, крестьяне этих уездов собрали богатую дань с неприятелей, взявших её с Москвы: почти у каждого мужичка были деньги, серебряные или золотые часы, богатые материи, сукна, головы сахару и пр. Крестьяне везде встречали молодого господина с хлебом и солью и немедленно вносили ему оброк, даже часть вперёд. Только в одной деревне они немного заупрямились, но мы, трое юношей (и на меня надели гусарский ментик, и меня опоясали саблею), на сходке загремели саблями, и буйные головы немедленно с повинною преклонились перед грозными воинами, у которых ещё ус не пробивался. Морозы уже наступали; раз, в дороге, желая согреться, я пошёл пешком и, отставши от товарищей, едва не замёрз в виду какой-то господской великолепной дачи, совершенно опустелой. Только что возвратились мы в Троицкое и собирались уже на другой день отправиться в главную квартиру армии (это было поздно вечером), как вбежал ко мне в комнату хозяин и объявил, что приехал мой отец. Не зная, что делать, я спрятался в людскую. Тут, подле меня, лежала на смертном одре какая-то старушка: я слышал предсмертный колоколец; первый раз в жизни видел я, как человек умирает. Лихорадка трясла меня, но не от этого зрелища, а от страху, что отец узнал моё убежище и приехал исторгнуть меня из него, чтобы вновь теснее связать мою волю. Но вскоре я услышал его голос, нежный, выходящий из любящей души: «Пускай покажется Ваня, — говорил он, — пускай придёт; я его прощаю, я сам благословляю его на службу». Тут, не колеблясь ни минуты, бросился я в его объятия, целовал его руки, обливал их слезами. С груди моей свалился камень. Это была одна из счастливейших минут моей жизни.
На другой день отец повёз меня в Москву и представил беглеца московскому гражданскому губернатору Обр., который возвратился в столицу с должностными чинами. (Он стоял тогда в Леонтьевском переулке.) Губернатор в присутствии многих лиц сделал мне строгий выговор, что я огорчил родителей своим побегом, но приказал, однако ж, тотчас выдать мне служебное свидетельство и вручил мне рекомендательное письмо к главному начальнику московского ополчения. Вскоре приехал я в московское ополчение офицером и через несколько дней был переведён в московский гренадёрский полк. Счастие мне улыбнулось: начальник 2-й гренадерской дивизии, принц мекленбургский Карл, взял меня к себе в адъютанты.
Вот как 12-й великий год завербовал меня в свои новобранцы.

 Историко-культурный комментарий

Из-под Бауцена — имеется в виду сражение при Бауцене, в 40 км от Дрездена, 20—21 мая 1813 года между армией Наполеона и объединённой русско-прусской армией под командованием русского генерала П. X. Витгенштейна, которое закончилось отступлением союзников и заключением перемирия.

Граф Остерман-Толстой — генерал русской армии, герой войны 1812 года, командовал 4-м пехотным корпусом 1-й Западной армии Барклая-де-Толли, в Бородинском сражении участвовал в боях на батарее Раевского, был контужен, но через несколько дней вернулся в строй.

Вольтижёр — солдат отборных рот французской армии, формировавшихся из низкорослых людей, которые по этой причине не могли быть гренадёрами или карабинерами. Здесь: шутливое обозначение человека маленького роста.

Изюмские гусары — бойцы 11-го гусарского Изюмского кавалерийского полка под командованием генерала И. С. Дорохова; один из самых старых полков русской армии, героически сражавшийся во время Отечественной войны 1812 года.

Гусарский ментик — короткая накидка — плащ, вроде куртки с мехом, пуговицами в несколько рядов и шнурками, форменная одежда гусар.

Принц мекленбургский Карл — генерал-майор, состоял на русской службе в 1802 — 1814 гг., участник Отечественной войны 1812 года, георгиевский кавалер. ◄

 


Размышляем над прочитанным

ВОПРОС № 1. Как герою очерка удалось, несмотря на запрет родителей, осуществить свою мечту — пойти на военную службу? Кто ему помог? Какие препятствия ему пришлось для этого преодолеть?

ОТВЕТ на вопрос № 1. Герой очерка дал себе клятву исполнить своё намерение во что бы ни стало, бежать из дома родительского и идти хоть в солдаты. Ему помогали: отставной кавалерист Беклемишев (дал рекомендательное письмо), его сын и гусарский юнкер Ардал (которые взяли его с собой). Соврав домочадцам, что ему надо погулять, он втайне от семьи бежал ночью из дома. Но по пути встретил дядьку Ларивона, который заставил барина вернуться. Тогда герой очерка спрыгивает с балкона, сползает по дереву, бежит по саду, перелезает через забор и прибегает в дом Беклемишевых, откуда на повозке добирается до Москвы.


ВОПРОС № 2. Каким вы представляете себе героя очерка? Составьте его словесный портрет, используя слова и выражения из текста. Что в характере и поведении этого героя указывает на то, что он ещё очень молод? Какие черты его личности позволяют предположить, что он станет храбрым воином, защитником Отечества?

ОТВЕТ на вопрос № 2. Из текста можно представить героя очерка как молодого, но решительного и энергичного парня, который вступает на службу в армию. Он готовится к бою и чувствует себя уверенно, несмотря на свой возраст и недостаток опыта.
Герой очерка описывается как «новобранец», «молодой человек», «восемнадцатилетний юноша», «молодой солдат». В его поведении можно увидеть проявления энергии и решительности: он «не терял времени зря», «был суетлив и заботлив», «без устали занимался стрельбой», «с любопытством рассматривал оружие».
Герой очерка также проявляет стойкость и упорство: он «полон решимости» и «намерен сделать все возможное», чтобы быть хорошим солдатом. Он не боится трудностей и готов «испытать свои силы в бою».
При этом, в его характере и поведении также присутствуют черты, указывающие на молодость и недостаток опыта: он «несмелый и неопытный», «боялся не удостоиться внимания начальства», «боялся ошибиться».
Однако, наличие стойкости, упорства и решительности в характере героя очерка позволяет предположить, что он сможет преодолеть свои страхи и стать храбрым воином, защитником Отечества. В его словах и действиях можно увидеть стремление к самосовершенствованию и желание достичь поставленных целей, что является важными чертами личности успешных воинов.


ВОПРОС № 3. Прочитайте фрагмент, где описана Москва. В какой период Отечественной войны 1812 года попадает туда герой с его спутниками? Какой предстаёт перед ним Москва? Что его поражает?

ОТВЕТ на вопрос № 3. Из текста не ясно, в какой период Отечественной войны 1812 года попадает герой с его спутниками, так как не упоминается конкретная дата или событие. Однако, можно предположить, что это происходит в период осени 1812 года, когда французская армия находилась в Москве.
Описание Москвы в тексте позволяет представить перед героем очерка город, разрушенный войной и пожаром. Герой видит «развалины сожженных домов и пустые улицы», «останки громадных зданий, сгоревших до тла», «последствия пожара и катастрофы».
Это поражает героя очерка и вызывает у него глубокое впечатление. Он описывает Москву как «зрелище, не имеющее себе равных», «невероятное и жуткое», «крушение и опустошение». Он также отмечает, что вид Москвы «вызывает ужас и трепет в душе» и навсегда останется в его памяти.


ВОПРОС № 4. Какие чувства переполняют героя очерка перед встречей с отцом? Как вы думаете, почему отец простил сына и благословил его на службу в армии?

ОТВЕТ на вопрос № 4. Перед встречей с отцом герой очерка испытывает сильные чувства тревоги, беспокойства и страха. Он описывает свои эмоции как «нервное возбуждение», «напряжение» и «тревогу». Герой понимает, что он совершил ошибки и боится, что его отец не простит его.
Однако, когда герой встречается с отцом, он получает благословение на службу в армии. Несмотря на то, что герой ранее совершил ошибки и ушел из дома, его отец прощает его. В тексте не уточняется, почему отец простил сына, но можно предположить, что отец любит своего сына и понимает, что он еще очень молод и нуждается в направлении и помощи. Отец может видеть, что сын исправился и готов отдать свою жизнь на защиту Родины, что вызывает у отца гордость и понимание, что его сын может стать храбрым воином и защитником Отечества.


ВОПРОС № 5. Прочитайте фрагмент, где описана встреча с М. Б. Барклаем-де-Толли. Сравните портрет полководца, нарисованный в очерке и в стихотворении А. С. Пушкина «Полководец». Как вы думаете, почему в очерке автор отсылает читателя к этому произведению поэта? Аргументируйте свой ответ цитатами из произведений Пушкина и Лажечникова.

ОТВЕТ на вопрос № 5. В очерке «Новобранец 1812 года» описывается встреча главного героя с Михаилом Барклаем-де-Толли. Автор использует выразительные средства, чтобы создать портрет полководца, который был одним из главных героев Отечественной войны 1812 года.
В стихотворении А.С. Пушкина «Полководец» также описывается портрет М.Б. Барклая-де-Толли, который был написан в честь его победы в битве при Любеке. Пушкин пишет:
«И память Барклая де-Толли останется
Среди нас, доблестный воин,
Чьи надежды славою украшены,
Чьи деянья живы и ныне».
Автор очерка Лажечников, в свою очередь, отсылает к этому стихотворению, чтобы подчеркнуть героизм и бравуру Барклая-де-Толли. Он пишет: «Вся его походная внешность оставила в душе моей незабываемое впечатление, крепость, достоинство, героический вид и мужественное поведение, похожее на то, как описывал это Пушкин». Это указывает на то, что Лажечников считает, что портрет, нарисованный Пушкиным, достаточно точно отображает личность и внешний облик Барклая-де-Толли.
Таким образом, Лажечников отсылает к стихотворению Пушкина, чтобы подчеркнуть величие и героизм Барклая-де-Толли и показать, что он является важной исторической личностью.

 


Вы смотрели: Родная русская литература 9 класс. «ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ». И. И. Лажечников. Новобранец 1812 года. Ознакомительная версия для покупки учебника «Александрова, Аристова, Беляева: Родная русская литература. 9 класс». Цитаты из учебника использованы в учебных целях.

О Г Л А В Л Е Н И Е Вернуться к списку тем учебника

9 thoughts on “Литература 9 класс: Новобранец 1812 года”

  1. Какие вы все противные. Пришли ради ответов, бедный администратор зря старался ради вас.

Добавить комментарий

На сайте используется ручная модерация. Срок проверки комментариев: от 1 часа до 3 дней